Валерий Ковнир «День, когда всё через Ж…»

. Я этой тёте из суходрищенской прокуратуры ещё и моральный иск впиндюрю за нанесение вреда здоровью! Она у меня ещё покрутится, как ужик на сковородке! Довели, понимаешь, страну до беспредела! Я, если надо, в «Человек и Закон» напишу! Там такие темы любят! На всю страну ославлю! А пока – здоровье не мешало бы поправить… Водочкой, оно самое милое дело… Да и перекусить заодно не мешало бы… Кто у нас там в должниках по данному вопросу? Что-то я давненько к Надиру не наведывался… Шашлычок у него — что надо! Водка конечно палёная… но не левая… в том смысле, что пить можно… Перекушу, водочки тяпну, да и намекну между делом, что так мол и так — жизнь дорожает с каждым днём… (достаёт кошелёк, смотрит в него) Намекнуть стоит обязательно… а то до зарплаты не дотяну… (убирает кошелёк в карман) Но ведь мир-то не без добрых людей! (поворачивается в ту сторону, куда он уходил вместе с тёткой, плюёт) С-сука… (уходит)

СЦЕНА ВТОРАЯ.

Квартира семейства Сердечко. Зал. Евроремонт, аппаратура, большой кожаный диван, два кресла, журнальный столик. В комнату быстро заходит (почти влетает) мужчина. Это глава семейства Сердечко Александр Анатольевич. В руках у него тоненькая пачка листков.

Александр Анатольевич: — Если кто-нибудь, когда-нибудь мне скажет, что тёщи бывают добрыми, милыми, ласковыми, обходительными, заботливыми и любящими своих зятьёв – я убью этого человека на месте! Потому, что это ложь! Неприкрытая брехня! Этого не может быть, потому что это нонсенс! Тёща любит своего зятя? Да это же бред пациента психдиспансера, вызванный приближающимся полнолунием. Вот ведьмин шабаш на Лысой горе в полнолуние и тёща – вот это две вещи из одной оперы. Потому что все тёщи – ведьмы, маскирующиеся под старушек — «божьих одуванчиков». Правда, свои шабаши они теперь проводят в другом месте. Кто-нибудь пытался зайти в сберкассу во время рабочего дня? И не пытайтесь – не войдёте. Потому что там каждый день – шабаш. Они там собираются и общаются… (язвительно) Собираются и общаются… А ещё по старой социалистической привычке пересчитываются. Для чего? А это для того чтобы знать количественный состав присутствующих. Все ли на месте? Не отлынивает ли кто? Не спалила ли кого-нибудь на костре инквизиция в лице «любимых» зятьёв?
(Поворачивается в сторону двери и кричит).
Ну и что, что я не выключил свет в туалете? Это мой туалет, что хочу – то и делаю! И за свет, между прочим, в этом доме я плачу! (тихо) По крайней мере, платил до сегодняшнего дня… (бросает листки бумаги на журнальный столик, плюхается в кресло, закрывает глаза) А завтра – платите, кто хочет…
В комнату входит сын Толик.

Толик: — Ты чем это так бабулю завёл?
Александр Анатольевич: — Кривым стартером… с пол-оборота… Между прочим для кого бабуля, а для кого – тёща… любимая…
Толик: — Ну да ладно тебе, ты-то не заводись… А ты чего не на работе?