Апология чуда

Тут мы решились на один подлог. Представили меня Игнатьевой, знатной особе, к царю вхожей. Я так преподнёс ей Григория, таких благих дел ему приписал да про миссию приезда помянул, что вроде поверила карга старая. Настало время их свести.
Не робей, Григорий, мы своего добьемся! Козырем ходи да обкладывай всех по матери – тебя и примут! Они грубостью обделены, а ты сибирскую удаль всем предъявляй да Божьим словом, как привык, прикрывайся, понял?

ПОД МАСКОЙ ХРИСТА.
Дом графини Игнатьевой на Французской набережной. В ожидальне топчутся Милордов и Распутин.

РАСПУТИН. Эх, ядрёна вошь, умеют люди устроиться!
МИЛОРДОВ. Восторгайся жизнью столичной! Твоя новая изба перед этими хоромами – хуже погреба!
РАСПУТИН. Просторная бы конюшня вышла! (Замечает картину, на которой изображена обнажённая богиня.) Гляди, друг Милордов, какого сраму на стенах навешено!
МИЛОРДОВ. То не срам, то искусство! Хороша картина!
РАСПУТИН. Постыдный холст! Почто баб нагих красками малевать?
МИЛОРДОВ. Такому, как ты, их в жизни хватает, а что делать одинокому человеку, кроме как созерцать?
РАСПУТИН. Хм… Какой же толк созерцать, коли пощупать нельзя?

Появляется графиня ИГНАТЬЕВА, женщина седая, набожная, с проницательными глазами.

МИЛОРДОВ. Это мы, матушка. Не опоздали?
ИГНАТЬЕВА. Ко мне так люди божьи в любое время вхожи! (Рассматривает Распутина.) Вот он какой, раритет твой!
МИЛОРДОВ. Не нравится?
ИГНАТЬЕВА. Больно молод для старца.
МИЛОРДОВ. Зато умён не по годам! Всё видит, всё знает, всё лечит, аки Христос. И это, матушка, истинная правда! (Распутину, тихо.) Что стоишь, будто воды полон рот? Не молчи, всё погубишь!
ИГНАТЬЕВА. (С подозрением.) Он, знать, немотой страдает, а ты при нём переводчиком?

Милордов толкает Распутина в бок, тот кричит.
РАСПУТИН. Тьфу! Что ж ты, карга старая, стыда не боишься, по стенам искушения развесила? От беса это, мать, от беса! Убери немедля, не то прямо тут, через разверзшийся пол, покажу тебе геенну огненную! (Трижды крестит картину в срамном месте.) Изыди, бес, из дома сего! Изыди, бес, из дома сего! Изыди, бес, из дома сего!
ИГНАТЬЕВА. Вот дикарь! Прикажу снести на чердак, не гневайся! Милости прошу!

ИГНАТЬЕВА проходит в комнату.

МИЛОРДОВ. Молодец! Кажись, в самую точку трепались! Ножичек у тебя?
РАСПУТИН. Тут вроде.

Распутин отдаёт нож Милордову.

МИЛОРДОВ. Славное начало, Гриша, пойдём дальше!

Проходят вслед за Игнатьевой. За столом, на котором пыхтит самовар, лежат баранки, калачи да стоит варенье, сидит ГОЛОВИНА, девушка, остроносая, с чёлкой на лбу и большими глазами: шлёп-шлёп ресницами – и за глотком чая.

ИГНАТЬЕВА. Гости скоро придут, а пока мы с Мунечкой за чаем!
РАСПУТИН. Мунечка – это вроде собачки?
ГОЛОВИНА. (Приседает.) Это я, Муня Головина.
РАСПУТИН. Чаёк попивать – милостно, чай – божья травка!
ГОЛОВИНА. Зачем вы к нам в Петербург?
МИЛОРДОВ. Храм Покрова в селе родном построить нужно!